аааааа

ghghgh - ghghgh

- Время позднее. - говорит он, наконец. - Мне еще самому добираться… Спасибо за чай… - парень поднимается с дивана и допивает уже стоя, отставляя кружку на столик, поправляет куртку на плечах. Произведение этих манипуляций не занимает у него много времени. Она устала после смены, да и он тоже не хочет злоупотреблять гостеприимством.
- Увидимся на работе. - он позволяет себе слегка улыбнуться девушке, прежде чем направиться на выход.

[html]<div class="ank">

<div class="ankico" style="background: url(https://i.imgur.com/x9ihFvo.gif);"></div>

<div class="ank_flex">
<name>Erika Martinez, 28</name>
<appearance>Priscilla Quintana</appearance>
</div>

<div class="ank_flex2">
<date>11.07.1995</date>
<home>Нью-Йорк</home>
<prof>Офицер патрульной службы</prof>
<ori>Гетеро</ori>
</div>

<div class="story"><div align="justify">Вы верите в судьбу? Я тоже не верила, пока не убедилась в ее скверном характере на собственной шкуре. <br>
Родившись в семье полицейского, больше всего на свете мне не хотелось пойти по его стопам. И все из-за того, что мать часто ссорилась с отцом из-за его постоянных отсутствий и холодной отстраненности. Фраза «ты женат на работе» звучала в нашем доме чаще, чем «я люблю тебя». Из-за выбранной им профессии он практически не участвовал в делах семейства. Сколько помню, его практически никогда не было рядом с нами. В конечном итоге, мама завела интрижку на стороне. И разве можно ее винить за это? Последние два года их супружеская жизнь стала походить на какое-то нелепое соседство.  <br>
Когда мама окончательно решилась отправить документы на развод, между ними вспыхнул скандал. В его порыве он поднял на нее руку. Я впервые увидела, как отчаянье способно довести человека до жестокости. <br>
Именно тогда пообещала себе, что буду кем угодно, но только не полицейским. И, вот я здесь! На мне форма. Я езжу по улицам Нью-Йорка неся возмездие во имя значка и пистолета. Как так получилось, спросите вы? Да очень просто. <br>
Новый ухажер мамы оказался тем еще засранцем. Он чуть не превратил нашу жизнь в сущий ад. Алкоголь, азартные игры, насилие — отчим не отказывал себе ни в чем. И как вы думаете, кто выбил из него все дерьмо? Кто приехал посреди ночи, ворвавшись в дом, чтобы вытащить нас оттуда, когда этот чокнутый ублюдок, обкурившись, искал нас с матерью, вооружившись пистолетом? Правильно, мой отец. Ему хватило всего одного звонка. <br>
Иногда мне снятся кошмары про тот вечер: темный подвал, дрожащая мама, прижимающая меня к себе. Мы сидим, скрючившись, между стиральной машиной и сушилкой, боясь даже вздохнуть. Наверху разносится голос отчима. Слышатся его тяжелые шаги … <br>
Отец поймал пулю, сцепившись с ним. Пролежал в реанимации несколько недель. Мы навещали его каждый день. До сих пор чувствую себя виноватой за все, что с ним приключилось. К сожалению, после ранения ему пришлось покинуть службу. Они с мамой снова сошлись, а решила, во что бы то ни стало, стать похожей на него. <br>   
А дальше все по стандартной схеме: полицейская академия, обязательная стажировка в патруле. Вы поверите, если я скажу вам, что мне даже понравилось? Не представляете себе, насколько патрульные веселые ребята. Да и работенка у нас что надо. Столько впечатлений и эмоций вы не получите нигде. 
</div>

</div>[/html]

[html]<div class="ank">

<div class="ankico" style="background: url(https://i.imgur.com/1158Pqp.gif);"></div>

<div class="ank_flex">
<name>kimberley garner, 19</name>
<appearance>india eisley</appearance>
</div>

<div class="ank_flex2">
<date>19 февраля 2004 г.</date>
<home>Нью-Йорк</home>
<prof>воровка</prof>
<ori>гетеро</ori>
</div>

<div class="story"><div align="justify">У милашки Джой задержка несколько месяцев. А кто отец-то? Черт его знает. Городок маленький, слухами полнится, поговаривают, заезжал бандюга патлатый, оприходовал крошку пару раз по пьяни, да и свалил восвояси, оставив ей на память только часы разбитые и карапуза в подоле. Вот такие дела, ребятки, случаются, когда девки провинциальные вешаются на первого встречного, пытаясь вырваться из захолустного Тонаванда, сев тому на шею. Остаются одни одинешеньки, опозоренные, да прицепом награжденные. <br>
<br>
Кими байку эту «нравоучительную» слышала не раз, не два, а на протяжении всей  своей гребаной жизни: как напьется мать, давай причитать, сколько дерьма хлебнула из-за «большой любви», да и народец в глухомани пальцем ткнуть не брезгует. Событий в мухосранске ведь не так уж много происходит, вот и обсасывают, пива потягивая, дела девятнадцатилетней давности. А что им еще делать, когда вокруг только безнадега и тлен? Развлекаются, тупицы, как могут. Душу отводят, друг друга поедом сжирая. <br>   
<br>
Да~а, несладко им с мамкой пришлось. Выживали, как могли, ничем особо не брезговали. Как только сплетни поползли, так бедняжку Джой потаскухой-то и окрестили. Кудахтали местные синие чулки, пальцам на нее с дочуркой показывали, а мужики им вторили. Только вот, старухи их за порог, как они уже к мамке Кими яйца подкатывали. Ну а что? Винить-то их, мужиков этих-то, особо и не за что: Джой не писаной красавицей уродилась, устоять было тяжко, да много не брала с них, так, по мелочи, чтобы дочь прокормить. Официанткой-то много не заработаешь.<br>   
<br>
Насмотрелась Кими людского лицемерия и жестокости вдоволь. Ей лет одиннадцать исполнилось всего, когда приходящие «ухажеры» матери и на нее заглядываться начали. Гоняла их Джой, правда, люто, к малютке своей, драгоценной, не подпускала … пока выпивка окончательно не проела ей мозг. Вот тогда-то понеслась родимая по кочкам.  Началась борьба Кими за выживание. Благо не робкого десятка девочка уродилась. Палец в рот положишь, откусит по самый локоть. За словом в карман не полезет, да и на дело скорая. Та еще штучка. Себя в обиду никому не давала. Всегда первая била.<br>   
<br>
Только вот однажды переусердствовала. Врезала старому козлу, решившему, что, раз деньги уплачены, а Джой в собственной блевотине без сознания валяется, дочурка ее отработать обязана по полной программе. Битой череп ему раскроила, да так, что в чувства привести не смогла. Хорошо, что выжил, говна кусок, а вот обвинения почти выдвинул. Проторчала малышка Кими под арестом пару месяцев, вылетев из школы, как пробка из бутылки. Там-то успела решить, что валить из Тонаванда надо в большой город.<br>   
<br>
Амбиции взяли свое. Разосравшись с мамкой, собрала она свои пожитки, прихватив разбитые отцовские часы, выйдя из-под ареста, тут же запрыгнула в старенький пикап, взяв извилистые курс на Нью-Йорк, грезя о том, как достигнет вершины мира, поймав удачу за хвост. Вот только, реальная жизнь не кинофильм, в ней все намного сложнее. Деньги, имеющиеся у Кими, быстро закончились. Пришлось выкручиваться: где-то подрабатывать, а где-то — воровать и мошенничать. Пока добралась до Нью-Йорка, послужной список себе заработать успела нехилый. Несколько раз попадала под арест. Даже полгодика отсидела в исправительном учреждение. Там-то из нее все грезы и выветрились.
</div>

</div>[/html]

2024-02-04 23:13:03

DAVE EMERSON
святоша
Dave Emerson
БОРЗОЙ
пробую договориться с собой
дэйв эмерсон, 35
бывший боец спецназа u.s. army, подрабатывал подпольными боями, стажер в полиции.
this battle lines strike deep
сообщений: 491 репутация: + +543 деньги: 230$
Какого хуя я тут делаю…? Эта фраза преследовала меня с тех самых пор, как я пришел в сраное управление Нью-Йоркской полиции, намереваясь попытаться узнать о том, как мне попасть в их спецназ. Мысль сменить зеленую форму на черную периодически закрадывалась в голову. Но пока Ифа сама не упомянула об этой идее, я не решался.
И все бы ничего. Но какой-то напыщенный начальник в белой рубашечке заявил, что сперва нужно начать с патруля, это кузница кадров и бла-бла… Короче прогнал свою стандартную хуйню, я уверен.
Должен был быть способ… Я не готов начать с самых низов. Я ведь могу пройти отбивку и сдать нормативы.
Но нет. Начальник управления уперся рогом. Пришлось пойти у него на поводу. И так я оказался в полицейской академии в начале года.
Пройти все круги ада по новой, почувствовав себя новобранцем, вот что мне предстояло. Откровенно говоря, от этой мысли меня с души воротило. И все еще воротит. В Нью-Йорке стартовый возраст, с которого вы можете поступить в полицейскую академию – 21 год. Мне было 35… И я был старше всех, сука, кто был в моей группе. Утешение, что в каждом потоке обучающихся обязательно есть кто-то после армии не особенно-то помогало.
Я несколько раз был близок к тому, чтобы забить на все и бросить эту дурную затею. Лучше бы пошел в телохранители, ей богу.
И вот сегодня был второй день на стажировке в участке. Вчера нас всех распределили. В этот участок я попал вместе с еще двумя новобранцами. Девкой по фамилии Штоленберг, которой было 33 (еще одна старушка) и задротом по фамилии Паркер, которому было всего 24.
После утреннего брифинга нам сказали, что каждому назначат ответственного офицера-наставника.
- Иди на парковку, Рикки Мартинес сейчас подойдет. – говорит мне офицер лет сорока с проплешиной на рыжеватой башке. Он выглядит добряком, не понимаю, как он может внушать страх хоть в кого-то на улицах.
- Какая машина?
- 5739.
Я толкнул дверь, щурясь от яркого солнца так, сука, и лезущего в глаза. Поднял руку, создав тем самым тень, чтобы разглядеть номера на патрульных машинах, припаркованных как попало. Увидел нужные цифры на борту одной из них и приблизился, рассматривая транспортное средство, пока меня не окликнул девчачий голос.
Я обернулся и… никого не увидел. Пришлось опустить взгляд.
Передо мной стояла какая-то темноволосая девчонка со смешливым выражением лица. Она была в форме, и начищенный до блеска значок офицера сиял на ее груди.https://64.media.tumblr.com/53e7771d9c1a8cfd353205af6076aede/tumblr_inline_ou9518alq51ucuavm_250.gif
- Мне сказали дождаться Рикки… Мартинеса. – говорю ей и снова отворачиваюсь, проводя ладонью по багажнику.
Но кажется она не собирается уходить, напротив… Через секунду выясняется, что она и есть Рикки Мартинес! Я стою как в копанный, не могу поверить своим глазам. Не могу поверить своим ушам и вообще всему происходящему, потому что это какой-то сюр…
Они серьезно? Серьезно приставили ко мне офицера-милашку, которая и постоять-то за себя наверняка не может. Она ж милая как корзинка котят. Ее первый встречный на улице пополам согнет. Таким только штрафы за вождение выписывать.
Смотрю вниз на висящий на ее поясе набор из табельного оружия, дубинки и подсумка для шокера, затем снова поднимаю взгляд к ее лицу. На моей роже явно читается, как я ко всему этому отношусь.
Ее глаза внимательно прищурены, она убирает обожженные солнцем волосы со лба.
- Это прикол какой-то? - вопрошаю я, надеясь, что да. Какая-нибудь шуточка, после которой копы выскочат и скажут что пытались меня надурить.
- Ладно... Только за рулем ты. - я иду к двери пассажирского сидения, бросая недовольный взгляд на злополучное здание полиции. Тяжело в учении, легко в бою.

3531
3
+
профильлсe-mailцитировать
32024-02-08 13:08:30
ERIKA MARTINEZ
вы имеет права быть офигенными
Erika Martinez
эрика мартинес, 28
офицер патрульной службы: стой, а то рики будет стрелять
сообщений: 81 репутация: + +71 деньги: 50$
активен
Какой чудесный день. От удовольствия мурлыкаю себе под нос, поправляя табличку с фамилией на форменной рубашке и забирая волосы наверх под заколки. Настроение на высоте. А все потому, что в участок поступили такие долгожданные новобранцы. Новички. Духи. Свежачок-чок-чок-чок! Наконец-то я стану «старшей», поднявшись по пищевой цепочке участка. Влажные мечты сбываются. Что может быть лучше? Правильный ответ: миндальные печеньки с кофе, но за ними обязательно заедем потом.
— Для той, кто завалил очередной экзамен на детектива, ты выглядишь чертовски довольной, — обращается ко мне коллега, получая широкую улыбку в ответ. Ничто не испортит мне настроение. НИЧТО и НИКТО! Но ее неуклюжая попытка засчитана.
Подумаешь, чутка перенервничала и напутала парочку ответов в тесте. Бывает со всеми. У меня еще появится шанс наверстать упущенное и удивить всех скептиков. Я от своего не отступлюсь.
«Если что-то наметил, то иди до конца», — так учил меня любимый папочка. Никогда нельзя терять бодрость духа и сдаваться на полпути. Да я и не собираюсь как-то. Позитив лучшее оружие! Только не говорите об этом шефу, а то отберет у меня табельное, сказав, что и без него «вооружена» до зубов. За ним не заржавеет.
—  Сколько раз ты уже провалилась? — никак не унимается Дженис.
Похоже, что у нее критические дни. Иначе никак не объяснить желание опустить всех и каждого до своего уровня явного дискомфорта. Быть женщиной — само по себе испытание, а женщиной с ПМС и в форме — высший уровень сложности. Надеюсь, она никого не пристрелит на дежурстве. Замучается потом рапорты писать службе собственной безопасности.
— Иду на рекорд, — бодро ответствую, щелкая ее ногтем по кончику носа, — пуньк. Не отступать и не сдаваться!
Шустро свинчиваю из женской раздевалки, пока не получила по шее. Дженис вовсе неплохая девушка. Но, согласитесь, когда твое самочувствие оставляет желать лучшего, очень бесят такие ребята на подъеме. И в этом умении мне здесь нет равных. Среди тех, кто способен раздражать жизнерадостностью, я нахожусь на первом месте. А вот все остальное не мешало бы подтянуть, да. Кхе-кхе.
В участке как обычно кипит жизнь. Пока со всеми поздороваешься, обменяешься парочкой фраз, полдня пройдет, а мне не хочется терять даже секунды. Поэтому, проношусь по коридорам вихрем, так, будто за мной гонится разъяренный гризли, а ведь начальником поблизости и не пахнет. Ха! Юморок про строгого шефа. Никогда не теряет свою актуальность.
Мне не терпится поскорее увидеть своего подопечного. Да, именно подопечного, а не напарника. Напарник — это уже что-то личное, почти интимное, что-то с претензией на духовную близость. Мальчика, едва выпустившегося из полицейской академии, так не назовешь. Зеленый слишком. Его еще учить и учить. Как жаль, что из-за экзамена, пропустила распределение. Теперь толком и не знаю, как он выглядит. Наверняка совсем молоденький, полный энергии и заразительного энтузиазма. Очень надеюсь на это.
Оп-па, глаза вот-вот на лоб переползут от предстающего зрелища. На парковке у моего экипажа стоит какой-то здоровенный дядька. Мужичара под сорок. Высоченная шпала в форме в облипку. Маловат ему размерчик. Жмет, поди. Невольно принимаю его за старшего по званию, решая, что отчитают за какую-то провинность. Начинаю судорожно вспоминать, что успела натворить. Но, подойдя ближе, выдыхаю. Халк на максималках — тот самый новичок.
Подойдя ближе, отмечаю комичную разницу в комплекции и росте. Чисто Гэндальф и Фродо на выгуле. То и гляди, предложит мне сгонять в перерыве на обед до Ородруина, уничтожить проклятое кольцо Всевластия.
— Это я, — оглядываю его с ног до головы. Именно в таком порядке, потому что задирать голову до его квадратного подбородка, поросшего светлой щетиной, надо постепенно. Ни то позвонок из паза выйти может.
— Рики Мартинес, — коротко остриженными ногтями стучу по табличке на груди, где значится имя, подтверждая озвученные слова. — Вообще-то, Эрика, но все зовут «Рики». А ты?
Фу, какой серьезный и грубый тип. Ни тебе «привет», «как дела?», «чудесная погодка». Ничего, кроме взгляда полного нескрываемого разочарования. Да как он может так на меня смотреть? Я же милашка! Любой был бы рад оказаться с симпатяшкой в одном экипаже. Стоит с недовольным лицом, так еще и командует. Наглый какой.
— Нет, — отрицательно покачиваю головой, выставляя вперед указательный палец, — ты поведешь, — тыкаю в широкую грудь кончиком, улыбаясь. Расправляю плечи, задираю подбородок, пытаюсь придать взгляду зеленых глаз строгости. Короче, делаю все, чтобы показать внешним видом, что я тут главная. Наверное, смотрится нелепо.
— Dios mio! — восклицаю, косясь на его развитые грудные мышцы, — Ты что, железом не только качаешься, но и питаешься? Твердый. Очень … твердый, — нагло щупаю его дельты, — причем, везде …
Прищуриваюсь. Бугай в перестрелки очень удобная мишень. Промахнуться по такому будет трудно. Зато за ним прятаться очень удобно. Встану позади, и меня невидно вообще. Вот так. Нет худа без добра. Во всем нужно искать плюсы.
Обхожу автомобиль, садясь на пассажирское сиденье, пока Эмерсон не начал пререкаться. Не люблю я, знаете ли, отношения выяснять. У меня не та писька, чтобы ей мериться. К тому же, хочется поскорее двинуться по маршруту. Улицы ждут своих героев. Всадников правосудия. Блюстителей закона и порядка. Да, да, да, обожаю свою работу.
— Нам нужно узнать друг друга получше, что скажешь? — начинаю тараторить, едва выезжаем со стоянки. — Какой твой любимый фильм? Кофе или чай? Пончики ешь или одним протеином питаешься?  — как же ему со мной повезло. Скучать точно не будет.

5552
2
+
профильлсe-mailцитировать
42024-02-14 16:49:25

DAVE EMERSON
святоша
Dave Emerson
БОРЗОЙ
пробую договориться с собой
дэйв эмерсон, 35
бывший боец спецназа u.s. army, подрабатывал подпольными боями, стажер в полиции.
this battle lines strike deep
сообщений: 491 репутация: + +543 деньги: 230$
- Дэйв… Эмерсон. – сжав челюсти, недовольно выдавливаю из себя. В животе жгутом скручивается какое-то неприятное чувство. Нахуй я залез в полицию. Будто мне и так по жизни проблем не хватало. Лучше бы остался в ночном клубе. Работенка не бей лежачего. А тут сплошные проблемы с самого первого дня. Еще и эта форма жмет пиздец. Более подходящего размера в плечах не нашлось.
Я открываю рот, собираясь возразить, когда палец девчонки утыкается мне в грудь.
- Я такие не водил… - да, у меня есть права, но… - у меня нет машины…
Когда я служил в армии, то почти весь год проводил в командировках, она мне была просто не нужна. А когда вернулся, то ездил лишь на общественном транспорте, автобусах. Не только по привычке, но и потому что автомобиль – роскошь. Я не миллионер, да и ставить ее негде. В том квартале, где я живу ее скорее разберут на запчасти к утру следующего же дня.
- Я водил GMV и SOV… - армейские вездеходы и прочая техника для перевозки живого груза в виде военных. На американских дорогах совсем другие правила вождения, чем где-нибудь в Ираке во время спецоперации.
Чувствую, как ее рука в наглую лапает меня за плечо и мышцы, смотря на все это с охуеванием. Хочу пошутить что «везде» она еще не пощупала, но вместо этого выдаю лишь:
- Эй!
Мы еще не настолько близки. Интересно, что было бы если бы я начал так ее щупать. Через пять минут заявление о домогательствах уже лежало бы на столе начальника. Двойные стандарты…
Тоненькие ножки, аккуратная форменная рубашечка, ей бы работать секретаршей и дела носить на подпись. А она выбрала таскать бомжей и наркоманов с улицы в участок. Так себе романтика…
Смирившись, я иду к водительской двери. Что ж, она сама это выбрала, если что я не виноват.
Мы выезжаем со стоянки отдела, я вцепляюсь в руль мертвой хваткой так, что белеют костяшки пальцев. Рикки тараторит, и этот звук ее голоса ввинчивается в барабанные перепонки.
- Я думал, ты должна ввести меня в курс дела, а не расспрашивать о моей жизни… - парирую я. Может быть, стоит быть с ней помягче? Она вроде бы проявляет дружелюбие.
Какую-то доли секунды еще борюсь с собственным раздражением, пытаясь его унять. Мне кажется, на лбу начинает пульсировать жилка.
- Пончики не люблю… - выдаю я. – Но не против кофе. Где у вас тут лучшая забегаловка для копов? – бросаю взгляд на Рикки. Она сияет как начищенная до блеска золотая монетка, а я даже не улыбнулся ни разу с момента знакомства. Ну что поделать, не слишком улыбчивый напарник ей попался…
- Братья по оружию… - спустя пару мгновений добавляю я, - сериал Тома Хэнкса.
Она ведь спрашивала про любимый фильм. Это первое, что пришло в голову. Но даже само название заставляет меня зависнуть в собственных мыслях. Я не стал спрашивать какие фильмы любимые у нее, уверен почему-то, что она и сама расскажет.
Мы, наконец, доезжаем до уютной кофейни, которую подсказала Рикки, я пытаюсь припарковаться так, чтобы не задеть другие машины, черт, на учебе все казалось легче, чем в городских условиях. Мы выходим из патрульного автомобиля вдвоем, я забираю ключи, сунув их в карман куртки и нацепляя черную фуражку.
Над дверью звенит колокольчик и заведение впускает нас с холодной улицы в свою теплую утробу. Я держусь чуть позади Рикки, будто ее бодигард, засунув один большой палец за пояс и разглядывая меню над головой молоденькой кассирши. Девушки болтают о чем-то.
- А вам что, офицер? – улыбается та, что за кассой, и я замечаю ее взгляд. – Я вас раньше тут не видела… - мне кажется или на ее щеках проявился румянец? Нет, не кажется.
Пытаюсь прочистить горло.
- А мне… капучино… без корицы…

3548
3
+
профильлсe-mailцитировать
52024-02-26 13:58:06
ERIKA MARTINEZ
вы имеет права быть офигенными
Erika Martinez
эрика мартинес, 28
офицер патрульной службы: стой, а то рики будет стрелять
сообщений: 81 репутация: + +71 деньги: 50$
активен
Тяжелый случай. Очень. Напарник попался не из говорливых ребят. Прямой, как шпала. Будто лом проглотил. Даже не улыбается в ответ толком. Не лицо, а глиняная маска отстраненности. Да и взгляд такой тяжелый, что им можно человека задавить. Его словно создали по заказу спецслужб. Таких в голливудских боевиках снимать только. Загадочный и суровый тип — бррр, жуть. Обычно, девушкам такие нравятся, а у меня от него мурашки размером со страусиные яйца. Те, что высиживают, а не те, что болтаются под лапами. Ну, ничего, ничего, и не такие айсберги таяли. Я, конечно, не глобальное потепление, но мое очарование, рано или поздно, возьмет свое. Уверена.
— Вот и научишься заодно, — мне ручонки для других дел сейчас понадобятся. Надо, чтобы были свободными, а не сжимали руль. К тому же, признаюсь, водить я не люблю совершенно. Теряюсь, нервничаю, паникую. Когда надо припарковаться, вообще мечтаю катапультироваться. Как-то даже у шефа Варнке интересовалась, нельзя ли установить такую систему в кабину нашего экипажа. Юмор не оценили — ухо чуть не открутили. Болело потом дня два. Вот вам натуральный полицейский произвол. Ничего святого! Хах.
— Так ты бывший военный? Повезло. Буду за тобой, как за каменной стеной, — выдаю самую обворожительную улыбку из арсенала. Ту, что проявляет милые ямочки на щечках. Смотрю на Эмерсона распахнутыми зелеными глазёнками. Ну же, давай, используй лицевые мышцы, обнажи зубы и десна. Улыбнись мне в ответ. Ты же умеешь, я знаю. Ноль реакции. Но я все равно так просто не отступлюсь.
— Для ввода в курс дел у нас существует брифинг, — в кабине как-то душновато стало, аж захотелось приоткрыть окно. Такой серьезный парень. Да к тому же, явно не в настроение. Что-то случилось? Стоит расспросить. — Мне нужно получше знать того, кому я доверяю свою жизнь. На улицах Нью-Йорка бывает неспокойно, как в вестерне. Любишь вестерны?
Может сложиться впечатление, что у меня самые накаченные мышцы в теле, те восемь, которые отвечают за язык. Выплевываю реплики, как из пулемета строчу. Параллельно лезу под пассажирское сидение, доставая блокнот. Должна же я делать пометки. Вдруг что-то из сказанного им потеряется в бардаке моего «чердака». Будет печально. Чем ближе знаешь напарника, тем легче с ним работается. Это я уяснила еще с прошлого. Идеальнее всего, когда выучите друг друга наизусть, научившись понимать с одного взгляда. Даже без слов. Хотя без слов — скучно. Я обожаю поговорить. В тишине невыносимо.
— А мне комедийные мелодрамы нравятся. Особенно с Риз Уизерспун. Она такая зайка, — умиляюсь, говоря о ней, попутно отвечая на вопрос о забегаловке, озвученный Дэйвом.
Он явно впишется в коллектив, раз первым делом интересуется, где можно перекусить. Свой человек. Только вышел на дежурство, уже думает, где пожрать повкуснее. А вот за пончики обидно. Отказался от святая святых всех патрульных. Отошел от истоков. Еретик.
Смеюсь над собственными мыслями, выходя из автомобиля, едва Эмерсон паркуется у заведения, что я назвала ранее. Сколько всего интересного его ждет, ммм. Особенно, сегодня вечером. Посвящение в баре покажет, чего Дэйв по-настоящему стоит. Так легко он не отделается. «Злой» гений Шефа еще никому не удавалось обойти. Немного любопытно, что придумали на этот раз.
— Лори, красавица, ты опять здесь, — легкой походкой подхожу к стойке, вальяжно облокачиваясь на нее, и ловя взгляд девушки, направленный за мою спину.
— Земля вызывает Лори, ау, прием-прием, — щелкаю пальцами, привлекая к себе внимание. Немножко обидно, когда в тени напарника ты за секунду становишься невидимкой. Причем буквально … в тени. Дэйв своей спиной весь свет загородил мне. Погреб заживо.
— Этот Спартанец со мной. Новенький. Только из инкубатора … академии, то есть. Мне как обычно, пожалуйста.
Стоять между переглядывающимися как-то неловко. Особенно, когда Лори краснеет. Блондинчик пришелся по вкусу ей. Она девчонка не промах, своего не упустит. Надо бы присмотреть за ними.
Дождавшись, пока Эмерсон сделает заказ, забираю оба, первым делом проверяю его стаканчик. Ага! Так и думала. Попалась! Лори написала на нем свой номер телефона и нарисовала сердечко.
— Я его конфискую, когда допьешь, — предупреждаю и щурюсь на Дэйва. Еще чего не хватало, ишь. У него так-то девушка есть. Никакого флирта и интрижек на стороне в мою смену. Зря, что ли, мне его Ифа доверила?! Ой, спалилась. Ну, ничего. Это будет наш маленький секретик, верно?
Занимаю место у окна. Прокатиться по улицам мы еще успеем. Вызовов тоже пока не поступало. Времени вагон и маленькая тележка, чтобы пообщаться, и выяснить, кто есть кто.
— Почему решил в полицию пойти? Я вот по стопам отца. В обще-то, никогда не думала, что надену форму. Хотела связать себя с чем-то творческим. Как думаешь, получилась бы из меня актриса? — выпячиваю губы уточкой, строю рожицу, хлопаю длинными ресницами, сама не знаю, почему. — Или ведущая какого-нибудь вечернего шоу?

4867
1
+
профильлсe-mailцитировать
62024-02-28 20:52:31

DAVE EMERSON
святоша
Dave Emerson
БОРЗОЙ
пробую договориться с собой
дэйв эмерсон, 35
бывший боец спецназа u.s. army, подрабатывал подпольными боями, стажер в полиции.
this battle lines strike deep
сообщений: 491 репутация: + +543 деньги: 230$
Бесовская одежа… пытаюсь оттянуть воротник, что сходится на бычьей шее чересчур плотно. С формой в армии проблем не было. Там ты ничем не отличаешься от всех окружающих. Это твоя вторая кожа. А здесь на улицах каждый, кому не лень, таращится на тебя. Все ждут помощи, подвоха или еще чего. Копов не любят в Америке, чуть что сразу достают камеры и начинают снимать. А тот случай, когда все стояли на коленях? Пф. Хрена с два меня бы кто-то поставил на колени, я бы лучше написал рапорт на увольнение.
Я пока сам не решил, как относиться к назначению моим наставником девчонки. Тем более, младше меня. Сексист во мне говорил – какого черта? Хотелось бы работать с мужиком, потому что офицеры мужского пола априори внушают больше доверия и наводят больше страха на правонарушителей. Они физически сильнее, с ними можно не сюсюкаться и не бояться лезть в пекло, если того потребует служебный долг.
Но имеем то, что имеем. Пора бы уже привыкнуть к тому что вечно в моей жизни какая-нибудь хуита.
- Н.. ээ.. не уверен.. – я кажется не так уж много вестренов смотрел. На ум приходит только всякое старье с тем мужиком... как его… короче я явно не силен в кинематографе. Да откровенно говоря я не силен ни в чем, кроме умения убивать противника. Обращаться с оружием – это да. Обращаться с женщинами – пожалуй, нет. Уж точно не дружить с ними и не быть напарниками. Не поймите не правильно, в армии США служат женщины, но в моем спецподразделении не было ни одной. Они все где-то там, в штабе или не пойми чем занимаются.
Мы выходим из кофейни. Я все еще чувствую легкое замешательство, а Мартинес лишь подливает масла в огонь.
- С чего это вдруг? – не то чтобы я сильно хотел встретиться с той девчушкой из кафе. Она в общем-то ничего. Но не мой типаж. А вот фраза Рикки заставила слегка удивиться. Зачем ей мой стаканчик?
- Я… не знаю… разве не это делают многие бывшие военные? – спрашиваю я. Честно говоря, и сам до сих пор не понял, как меня занесло. Ну да, Ифа посоветовала. В конце концов, о каком будущем и стабильности можно говорить, когда работаешь вышибалой в ночном клубе, перебиваясь изредка подпольными боями. Сейчас кажется, что те три года после армии, когда я жил одним днем, были не такими уж и плохими. Я вообще не думал о будущем. Мог провести неделю в запое, потом явиться к психологу или в кружок бывших военных с лютым перегаром и в двухдневной одежде. В лучшем случае.
А теперь блядская реальная жизнь крепко взялась за яйца, то чего я так боялся и так долго избегал.
- Стабильность… - говорю я. И это слово мне претит, но никуда не денешься. Это важно в обычной жизни.
- Скучаю по тем временам, когда можно было не думать о том, где живешь и что будешь сегодня жрать. Тебе это все предоставляется…
И главное там все в равных условиях. Практически. А здесь люди меряются друг с другом всем, смотрят насколько у тебя дорогая машина, какого бренда твоя одежда, в каком районе ты живешь и сколько этажей у твоего дома. Из их ли ты круга или нет.https://i.imgur.com/oZXPrPD.gif
Из окружения близких друзей и привычной обстановки я канул в одиночество и условности бытия. «Только не сейчас…» - память вырывается наружу: я под палящим солнцем… И только автомат в руках… Я пытаюсь запихнуть эти воспоминания обратно, будто в громоздкий сундук. Сейчас не время для ностальгии… Для этого есть вечера и бутылка чего-нибудь покрепче.
- Ммм… да, - смотрю на Рикки, сдерживая усмешку, - Лучше бы ты была актрисой. – губы сами собой растягиваются, я фыркаю пару раз.
Совсем забыл про кофе, беру стаканчик одной рукой, второй кручу руль. Я успеваю сделать только глоток, когда рация оживает, объявляя об уличных разборках где-то недалеко от нас. Смотрю на Рикки:
- И что будем делать? – мы принимаем вызов или нет?
И спустя миг после ее ответа, я делаю то, чего давно хотелось – врубаю мигалки и сирену, устремляясь по названому диспетчером адресу.

3805
1
+
профильлсe-mailцитировать
72024-03-01 15:32:31
ERIKA MARTINEZ
вы имеет права быть офигенными
Erika Martinez
эрика мартинес, 28
офицер патрульной службы: стой, а то рики будет стрелять
сообщений: 81 репутация: + +71 деньги: 50$
активен
Делаю очередную мысленную пометку, что нужно подсадить Эмерсона на вестерны. Если здоровяк собирается и дальше ездить со мной в одном экипаже, то обязан знать и любить классику кинематографа. Мой личный комфорт напрямую зависит от того, настолько хорошо напарник выкупает юмор и отсылки. Если не можешь посмеяться с напарником от души, зачем он вообще нужен?
— Быть в форме и при оружии своего рода зависимость, — скорее догадка, чем утверждение.
Все еще пытаюсь понять Дэйва, нащупать правильное направление, по которому следует выстраивать диалог, чтобы узнать его немного лучше, но получается из рук вон плохо. Он — своеобразный парень. Сам себе на уме. Раскрываться передо мной не торопиться. И как только Ифа с таким сойтись умудрилась?! Загадка.
Я еще жопу на сидение за столиком у окна опустить не успела, как он ломанулся к выходу, буквально вынудив семенить следом, оглядываясь на Лори. Всем своим видом говорю: «— нас ждут великие дела». А сама разочарованно куксюсь, потому что осталась без порции пирога с одним стаканчиком кофе в руке. Это будет длинная смена.
— Стабильность — не про копов, — и почему все думают, что работа полицейского отличается постоянством. Наивные.
Да, мы не бегаем с автоматами по тропическим джунглям или песчаным дюнам, но точно так же, как и военных, нас могут вызвать в любой момент, вырвав из дома и отправив разбираться с перманентным дерьмом, творящимся на улицах. Бунтующие миллениалы, зуммеры и BLM-щики Нью-Йорка ничем не лучше воинствующих талибов, а в чем-то даже и хуже. Последних хоть пристрелить можно, а этих и пальцем тронуть нельзя, вот и беснуются от безнаказанности. Попробуешь что-то сделать им, визг поднимется громче, чем на свиноферме в момент забоя, и «пока-пока» погоны. Так еще и извиняться заставят за то, что добросовестно выполнял свою работу. Отстой полный.
Хмурюсь. Ненавижу думать про темную сторону любимой профессии, поэтому с радостью переключаюсь с возмущающих мыслей на последнюю реплику Эмерсона. Замечаю, как его губы растягиваются, наконец, преображая серьезное лицо. Добавляя его каменному оттиску немного жизни. Ему даже идет. Становиться чуточку симпатичнее.
— О Боги, вы только посмотрите на это, — оббегаю его перед патрульным автомобилем, привлекая внимания отсутствующей толпы, вскидывая руки по направлению к физиономии Дэйва. — Он умеет улыбаться. Его лицевые мышцы не атрофированы, — сама же изображаю рев и гул восторженного ликования несуществующих зрителей, дразня напарника и перебиваясь смехом.
Так мне нравится больше. Обстановка становится более уютной и легкой. Лед потихоньку таит. Может быть, нам даже удастся подружиться с ним. Но не буду забегать вперед. Время покажет.
— Эй! Что значит «лучше бы»? — толкаю его локтем в бок, наигранно изображая обиду. — Я и коп хоть куда. Вот увидишь.
Делаю глоток бодрящего напитка из стаканчика, тотчас прыская им на парковку. Рация оживает как по заказу. Вселенная словно специально ловит меня на слове, подкидывая возможность доказать, что я не балаболка.
Черт. Мы только начали узнавать друг друга, вздыхаю, коротко кивая головой в знак согласия. Трудно сказать, пусть на вызов едут те, кто ближе находятся, когда гора мышц смотрит на тебя, как сторожевой пес, только и ждущий что команды «фас». Уж очень он рвется в бой.
Под громкий вой сирены и яркие всполохи проблесковых маячков на крыше, автомобиль проносится по оживленным улицам, игнорируя красный свет светофоров. Разборки — это всегда что-то непредсказуемое. Никогда не знаешь, чего следует ожидать: то ли драки, то ли поножовщины, а может вообще перестрелки.
В Нью-Йорке хватает противоборствующих банд. Он только с первого взгляда выглядит безопасным и чистым. На деле же все обстоит куда как плачевнее и хуже. В некоторых районах разгул преступности настолько вышел из-под контроля властей, что соваться туда никто не рискует. К моему великому огорчению, Эмерсон ведет наш патрульный экипаж в один из таких.
Сгрудившаяся в подворотне толпа бросается в глаза сразу, едва прибываем на место. Расстегнув кобуру, выхожу из автомобиля, тут же приседая на корточки и сжимаясь от звука выстрела.
— Полиция! Не с места! — ага, конечно, так они и послушались меня. Компания мексиканцев моментально бросается наутёк врассыпную. Доноситься еще несколько выстрелов. В суматохи не могу разобраться, стреляют по нам или в воздух. Повинуясь порыву, бросаюсь за тем, что ближе. Хоть одного, но нужно задержать и добросить. Авось выведет на остальных в процессе.

4448
2
+
профильлсe-mailцитировать
82024-03-06 14:28:37

DAVE EMERSON
святоша
Dave Emerson
БОРЗОЙ
пробую договориться с собой
дэйв эмерсон, 35
бывший боец спецназа u.s. army, подрабатывал подпольными боями, стажер в полиции.
this battle lines strike deep
сообщений: 491 репутация: + +543 деньги: 230$
Служба в армии больше похожа на жизнь служебного пса. Тебя держат в клетке, но есть лежанка и кормят стабильно. А потом говорят, кому делать фас.
Служба в полиции сильно отличается. Каждый день ты возвращаешься домой, где снимаешь с себя форму и становишься обычным человеком. Ты сам решаешь свои проблемы. Ты можешь пойти куда угодно. В кафе, ресторан, в кино. Сходить на свидание. Ты живешь обычной жизнью. Почти обычной…
- А у вас в академии разве не было этого сержанта… Виггинса. Кря-кря. Ходил вечно со своей курицей-крякалкой, проверял кто засмеется, тот отжимается. – весело говорю я. Мартинес ведь тоже наверняка училась в той же полицейской академии. Только вот застала ли этого весельчака? Кажется, его все должны знать.
Я свернул с шоссе под указатель на Гарлем-роуд и, если совсем уж откровенно, с трудом удерживал себя в машине. Никогда не передать словами состояния, в котором я пребывал. Моя утопия материализовалась. То есть то как я представлял ежедневную работу в полиции. Наконец-то можно кому-то навалять.
Машина тормозит со скрипом шин, я открываю дверь патрульной машины, достаю пистолет и вытягиваю руки вперед, прячась за ней. Машины не бронированные, от выстрела вряд ли спасут, но хотя бы затормозят пулю.
Рикки подает командный голос. Слышится стрельба, поэтому я пригибаюсь. Теперь у нас есть законное основание палить в ответ. Я выбегаю из своего укрытия и вижу как Рикки бросается вдогонку за одним из преступников. Не могу оставить ее одну. Черт. Мы не должны разделяться.
Нарушитель уходит окольными путями, дворами. Я бегу ему наперерез, прорываясь через убогий район, где белье сушится на бельевых веревках прямо на улице. Моя физическая подготовка была на высочайшем со времен армии уровне. Так что я легко нагнал латиноса и сбил его с ног, завалившись сверху и прижав своим телом.
- Ах ты ебаный коп… - ругательства сыпались из его рта будто парня прорвало, пока я крутил ему руки и надевал на запястья наручники, сжав его своими бедрами, чтобы не брыкался.
- Ублюдки, ублюдки, ублюдки! - латинос был возмущен до глубины души. - Беложопые ублюдки, - не унимался он.
- У вас что, по-другому ругаться нельзя что ли, заладил себе ублюдки-ублюдки? – с благородством поинтересовался я, вздергивая его на ноги и передавая подоспевшей Рикки. Да, мое первое задержание. Но если что, может забрать его себе. Мне медаль не нужна.
- Ах да, вы имеете право хранить молчание и бла-бла… - теперь есть возможность разглядеть его получше - невысокий мужчина с щетиной, в черной шапке, натянутой на лысый череп.
- Мы с тобой еще встретимся! – уходя вместе с офицерами, он обещает скорую встречу поймавшему его копу.
- Да? Ну давай. – напрягаюсь, будто мне бросили вызов, вздергивая подбородок и хмуря брови.
Латинос тормозит, вернее пытается тормозить, пока Рикки сопровождает его в машину. Кажется, сейчас мы с этим засранцем готовы наброситься друг на друга. Конечно, шансов у него нихуя нет, но зато какой борзый. Да, я умею заводить новых друзей.
- Но сперва нанесу визит твоей мамаше.
- Найдешь ее – звони. – бросаю я. Он что, думал меня можно таким обидеть?
К тому моменту когда мы вернулись к машине, тут стояла еще одна патрульная машина. Ребята оцепляли место, чтобы собрать гильзы, нечего зевакам шляться и заметать следы.
- О, молодцы! Хоть одного поймали. – одобрительно заявила невысокая офицер, ставя руки на пояс и наблюдая как латиноса пакуют на заднее сидение. Я чуть кивнул ей.
Все еще не понимаю, что движет женщинами, когда они решают пойти на такую опасную службу.
Хотя сейчас Америка настолько эмансипирована, что пора перестать удивляться.
Мы едем в участок, чтобы сдать задержанного и оформить по нему все бумаги. Прежде чем зайти в здание, я остановился на нижней ступени и нагнулся, поправляя штанину у ботинка, уже не такого полированного как в начале смены из-за того, что пришлось замараться об кое-чье тело при задержании, не будем показывать пальцем.
Хлопнувшая дверь заставила меня поднять голову и увидеть идущие прямо на меня ноги в явно дорогих туфлях, которые все же соизволили остановиться, не затоптав наклонившегося офицера. Я выпрямился, вглядевшись в лицо дамочки.
- Все в порядке, мэм? – спрашиваю я, сочтя это своим долгом. Если я хоть немного разбираюсь в людях и их чувствах, то сейчас на лице незнакомки читалось «Ненавижу, ненавижу и ещё раз ненавижу».

4297
1
+
профильлсe-mailцитировать
92024-03-20 12:47:54
ERIKA MARTINEZ
вы имеет права быть офигенными
Erika Martinez
эрика мартинес, 28
офицер патрульной службы: стой, а то рики будет стрелять
сообщений: 81 репутация: + +71 деньги: 50$
активен
А ведь все шло так хорошо — приятное общение, вкусный кофе, — и тут, на тебе, пошла жара. Применение оружия в общественном месте. Черт. Ведь я так надеялась на спокойный денечек в компании нового напарника. Мы толком даже не успели узнать друг друга, а теперь придется ему спину свою доверять под огнем неприятеля. Не то чтобы я в нем сомневалась, но неизвестно, как он себя поведет в опасной ситуации. Вдруг накроют флешбэки? Привет от времен службы в армии. Не хотелось бы потом смотреть, как чьи-то мозги соскребают с асфальта.
— Ой, блин, Рикки, успокойся. О чем ты только думаешь? Сосредоточься. Покажи, кто тут профессионал! — зудит внутренний голос в голове, когда пуля высекает искру, попадая в патрульный автомобиль. Сволочи! Превращают мою ласточку в швейцарский сыр. Не будет им за это ни пощады, ни жалости. Моя кара настигнет их.
Пригибаясь, бросаюсь вслед за тем, кто помчался наутек. Нужно задержать хоть одного. Нельзя упустить преступника. Действую, возможно, импульсивно, но целенаправленно. Какие из нас стражи правопорядка, если упустим негодяев? Да мне в глаза шефу смотреть стыдно будет.
— Поднажми, девочка!  — мотивация через край прет, подначивая меня. Я справлюсь: догоню мерзавца, скручу и доставлю в участок с гордо поднятой головой. Пройду по коридорам, держа его за наручники на запястьях, и затолкаю в клетку, где такой мрази самое место … Да блин! Так нечестно.
Эмерсон врывается в погоню, словно вихрь. Проносится мимо меня, едва не сшибая, накидываясь на преступника, как хищная птица. Раз — и все. Придавил тушей к земле, заломив руки. Я и охнуть даже не успела.
— Оперативно сработал. Молодец, — говорю, слегка запыхавшись, стараясь похвалить напарника-новичка, но выгляжу как обиженный ребенок. Только оттопыренной и дрожащей нижней губы не хватает. Нет, он и, правда, круто справился, проявил себя — этого не отнимешь. Просто я немного завидую. Были бы у меня такие длинные ноги … эх.
— Что за «бла-бла»? — прыскаю от смеха, принимая задержанного у Эмерсона, игнорируя попытки того сопротивляться и дергаться. — Ты «Правило Миранды» до сих пор не выучил, что ли? — обращаюсь к Дэйву, заталкивая преступника на заднее сидение патрульного экипажа, громка захлопывая за ним дверцу. Вот же уродец.
Автомобиль заметно пострадал, но, вроде бы, ехать способен. Обменявшись парой фраз с подоспевшими коллегами, занявшимися оцеплением, сажусь в него. Нам нужно возвращаться в участок, только вот — ужасно не хочется. Там нас ждет настоящий ад. Уйма бумажной работы. Бюрократическая волокита. Кошмар любого сотрудника. Ненавижу. Так и тянет предложить Эмерсону покататься по городу, пока не соберусь с мыслями и силой воли. А, может, сбросить на него эти обязанности? Хе-хе. В моей голове созрел коварный план. Он задержал преступника, пусть и оформляет все документы. Господи, какая же я гениальная!
Стоит нам подъехать к парковке участка, собираюсь привести свой подлый замысел в исполнение, но Эмерсон меня опережает, сматываясь раньше, чем успеваю передать ему задержанного. Черт бы побрал его длиннющие ножищи! Хмурю брови от праведного гнева. Он вообще собирается воспринимать меня как старшую, или че? Пнуть бы его под колено. Бац-бац-бац. Чтоб долго еще болело. Противный, просто не могу.
В итоге, походу, обязанности по оформлению падают на меня. Засранец. Я ему еще припомню это.
Нагоняю его с задержанным, собираясь возмутиться, когда замечаю женщину, стоящую на несколько ступеней выше согнувшегося над штаниной Дэйва. Выглядит она недовольной. Сучье лицо. Интересно, оно всегда такое, или это атрибут рабочей одежды? Едва сдерживаюсь, чтобы не захихикать над собственным озорным остроумием. Нельзя. Я же офицер и должна держать имидж, будучи серьезной. Хотя это так скучно …
— Здравствуйте, — приветствую женщину, кивая той головой, толкая Дэйва в плечо. Пользуюсь подвернувшейся возможностью, демонстративно всучивая ему задержанного. Как же мне повезло.
— Эмерсон. Займись его оформлением, — придаю интонациям нарочитой строгости и грубости, играя на публику, а внутри ликую. Какой же кайф! Наконец-то удалость побыть главной. Если бы не женщина, хмыкнувшая себе под нос при виде нас, я бы запищала от восторга и радости. Да-да, мне для нее мало надо. Ну и что? Не всем же полицейским быть стальными носителями бронированных яиц.
— Хватит на нее уже пялиться, — шепчу напарнику, когда женщина проходит мимо, направляясь к дорогущей тачке, припаркованной неподалеку от участка. — Эта прокурорша та еще заноза в заднице. Будь с ней аккуратнее.

4486
1
+
профильлсe-mailцитировать
102024-03-20 18:00:21

DAVE EMERSON
святоша
Dave Emerson
БОРЗОЙ
пробую договориться с собой
дэйв эмерсон, 35
бывший боец спецназа u.s. army, подрабатывал подпольными боями, стажер в полиции.
this battle lines strike deep
сообщений: 491 репутация: + +543 деньги: 230$
Да, откровенно говоря, зубрежка и декламирование чего-либо было явно не моим коньком по жизни. Я больше по силовым методам. Работать языком не учили в армии. Полиция уже совсем другое... к сожалению… Тут надо уметь правильно общаться…
Ублюдство… вот взяли бы меня сразу в спецназ и все, нет же… Вообще считаю, что каждый должен заниматься тем, к чему приспособлен, нехрен натягивать на себя не то одеяло и потом строить из себя хуй пойми что.
Но в этом мире все через жопу.
На пороге участка мадам прокурор (как выяснилось) проходит мимо меня, не одарив и словом, разве что презрительным взглядом. Я выпрямляюсь, глядя ей в след, чуть насупив брови. Ебать, че за доминатрикс.
Рикки разъясняет все, я ведь тут новенький, почти никого еще не знаю. Ну что ж, буду иметь в виду…
Сопровождаю переданного мне задержанного внутрь. Какие-то сотрудники присвистывают, глядя на нас.
- Поздравляю. – я продолжаю идти хмуро и угрюмо, будто где-то тут подвох. Что удивительного в том, что мы просто сделали свою работу?
Зайдя в зал, я подвел мужика к стулу и принудительно усадил.
- А… что теперь? – спрашиваю у Рикки, чуть понизив тон. Не хочу, чтобы задержанный видел, что я в этом профан.
Усаживаюсь за стол с компьютером, трогаю мышь.
Наверно по моей физиономии читается напряжение, потому что подходит один из офицеров и, склонившись с другой стороны стола, говорит:
- Только не бей кулаком в монитор, если что-то не будет получаться.
Слышу смешки, сопровождая его убийственным взглядом. На остальных смотрю с виноватым видом, а на Рикки с надеждой. Она ж, блять, мне помогать должна, алло, первый день. Я за компьютер-то первый раз сел, когда был в академии, до этого его даже близко не видел.
В армии, бывало, пацаны связывались со своими семьями по видео связи через ноутбук, но мне связываться было не с кем…
- Ну что, я долго буду тут жопу просиживать? У вас на меня ничего нету! Так отпускайте! – елозит по сидению латинос.
Давление ощущается со всех сторон. Заношу руку над клавиатурой…
- Это незаконное удержание!
- Заткни пасть! – не сдержавшись, выплевываю я, зыркнув на него. А хули он сбивает меня.
Приходится приложить все извилины, прежде чем на выручку приходит напарница. Так дело начинает двигаться куда быстрее. И вот вскоре мы уже отправляем этого отморозка туда, где ему самое место. За решетку. А дальше с ним уже будут возиться детективы.
Чувствую, хоть и маленькую, но победу. Скорее даже облегчение.
- Ну что, сегодня вечером в баре, Мартинес? – проходя мимо нас, подмигивает женщина в патрульной форме. Я пока что запоминаю их только на лицо, но вроде бы все довольно неплохие ребята. За исключением того шутника.
- Что за бар? – чуть склоняюсь к плечу Рикки, шагая рядом с ней. Да, чтобы сказать что-то ей лично, приходится наклоняться.
Не буду говорить, что мне лучше вообще не пить. Просто сделаю вид, что я трезвенник. За ЗОЖ и все в этом роде. Это куда лучше, чем правда.
- Скажи лучше сразу, что меня там ждет? – не люблю сюрпризы. Лучше быть сразу подготовленным к возможному пиздецу. Если копы хоть в половину такие же отбитые как солдаты, то именно он и ожидает на «посвящении» всех новобранцев. Черт, скучаю по тем временам... И зачем опять подумал...
- Ты тоже через это проходила? И как…? – пытаюсь выудить побольше информации, пока есть время, - Как ты вообще стала копом? С детства мечтала таскать бомжей и алкашей в участок? – шучу я, вспоминая, что она упоминала отца. Как он это допустил? Практически любой мужчина в этом здании скажет, что не женская это работа, но скажет лишь наедине своим коллегам, боясь обвинений в сексизме.
Мы подходим к раздевалкам. Я останавливаюсь у двери, которая ведет в мужскую.
- Ну ладно... увидимся в баре... - на этом я нырнул внутрь.
Как и во всех полицейских управлениях, здесь были раздевалки для того, чтобы офицеры могли переодеться в форму, приходя на работу, а затем вновь надеть гражданскую одежду, возвращаясь, домой. У большинства полицейских есть шкафчики в участке, куда они кладут одежду и личные вещи. Сейчас раздевалка была почти пуста, за исключением пары офицеров, не обративших на меня внимания. Заперев свой металлический шкафчик, я вышел в коридор, и затем на улицу, думая о том, как добраться до названного бара.

Штат Нью-Йорк, округ Орандж.
08.03.2023 22:40
https://www.blackrockforest.org/explore … campground
Мелкий, вовсе не весенний дождь зарядил часа четыре назад, и теперь к ночи он превратился в мокрый снег и дождем, который валил хлопьями и тут же таял на одежде. Паркер с Кимберли уже промокли до нитки.
Едва заметная в сгущающейся темноте тропа вела под уклон, петляя среди голых деревьев. Тощий лысый подлесок из орешника и шиповника по обе стороны от тропы больше мешал обзору, чем помогал скрыться. Глинистая земля с подушкой из  прошлогодней травы и палого листа раскисла днём, налипая на ноги жирными шматками грязи. Сейчас же наоборот  подошвы ботинок то и дело скользили в подмерзающей жиже.
Март не баловал теплом, днём едва ли набегало плюс десять, а к ночи вдруг заметно похолодало. И хотя снег сошел на открытых местах, в холмистых  распадках он ещё лежал белым монолитом.
Утром Майк оставил машину в паре миль отсюда, пешком добравшись до зданий Блэк Рок Форест центра через лес. Но пока он не собирался возвращаться к тачке. Им с Кимберли ещё предстояло избавится от трупов в том здании и позаботиться о машине, которая уже не понадобиться этим недоноскам, но об этом Паркер подумает утром на трезвую голову.
Сейчас оставлять девчонку в пропитанном смертью здании не хотелось. Кроме того, если для группы наемников, что захватили Гарнер, здания Блэк Рок Форест были указаны как точка сбора, то есть риск нарваться на кого-то ещё был велик. Ведь заказчик ждёт отчёт об исполнении и если они не выйдут на связь, их явно могут искать. Телефоны тех кого они убили сегодня Паркер забрал с собой, возможно Палмер поможет ему получить какую-то информацию о номерах или геолокации. Паркеру нужно знать, кто под него всё ещё копает.

По пути сюда Майк заметил отдельно стоящее старое строение, что-то типа кемпинга, только отстроенного под старину из природного камня с трубой-дымоходом на черепичной крыше. Было оно заброшенным или нет не важно, им лишь бы согреться сейчас и дать девчонке успокоиться. Ей прилично досталось, плюс эмоционально она явно подавлена произошедшим, вон до сих пор молчит.
-Замерзла? - Паркер остановился посреди тропы и обернулся назад. - Там ниже по склону есть ещё один дом, заночуем там.
Он не говорит ей почему не спешит обратно в Нью-Йорк, а сам все равно думает что сделать лучше - закопать трупы или поджечь весь комплекс строений сразу и не морочиться?
Кимберли идет шагах в десяти от него, ее тонкий угловатый силуэт почти теряется в сумерках готовящегося к ночи леса. Майк хорошо слышит как чавкает грязь под подошвами ее ботинок. Он не успел толком осмотреть её, отметил только разбитые губы, засохшую кровь под носом и приличный кровоподтек на щеке. Девчонка еле переставляет ноги, спотыкается об выступающие корни деревьев, идет ссутулясь и глубоко запахнув на груди полы мокрой куртки. Одета она конечно не по сезону - ветровка и джинсы. Явно же замерзла, но упрямо молчит, потому Майк уже не  переспрашивает.
-Молчишь? Ну ладно. - он развернулся и пошел дальше, бросив сухое и короткое. - Догоняй.
Пусть он выглядит равнодушным мудаком сейчас, говорит буднично и устало, но опыт предыдущих совместных злоключений подсказывает Майку, что Кимберли не тот человек, с которым надо сюсюкаться.
В жизни оно ведь как, первым умрёт не тот кто слаб, а то, кто первым покажет свою слабость. Майку казалось, что девчонка достигла мастерства, за острым языком и говнистый характером умело скрывая свой страх проебаться по жизни.
Пусть даже Гарнер много чего успела пережить за свою уличную жизнь, но тут кого угодно морально раздавит. Ей все это предстоит перемолоть в себе, но пока эмоциональное напряжение последних суток штормит и его самого. Потому Паркер не пытается ее как-то успокаивать или о чем-то спрашивать, может получится только хуже. Сейчас не время и не место, да и он нихуя не психолог. Даже с эмпатией у него всё плохо как было написано в его личном деле.

Паркер собран и насторожен как сторожевой пес когда они достигают каменного двухэтажного домика с пристроем. К этому моменту окончательно стемнело.
Хлипкая фанерная дверь и поворотный замок-защелка сдались после третьего сильного удара, Майк вышиб ее плечом и ввалился внутрь. С косяка сыпалась пыль и крошево штукатурки, не смотря на то что дом на самом деле был сложен из камня, в нем были вполне современные стеклопакеты и двери. Чувствовалось, что в помещении давно никто не был, сырость и запах плесени смешивался с запахом мокрой сажи из камня у дальней стены комнаты.
Подсвечивая себе фонариком и на всякий случай держа Глок во второй руке, Майк обошел обе комнаты и кухонный флигель. Убедившись, что дом пуст, Паркер поискал по стенам выключатели или светильники, но судя по всему электричество сюда не проводили. Это к лучшему.
Летом здесь довольно многолюдно, работает образовательный центр колумбийского университета, студентов привозят для научных работ целыми группами. Но сейчас ещё слишком холодно, потому ни туристов ни студентов не было, весь кемпинг был пуст.
-Я поищу чем можно его растопить. Надо согреться. - он кивнул в сторону чёрного зева кирпичного камина, в котором поместился бы Санта-Клаус с санями и всей упряжкой оленей.
- А ты глянь если ли какая-нибудь жратва на кухне. Утром мы вернемся…
Он не сказал куда и сознательно умолчал тот факт, что утром их ждёт свидание с теми парнями в чёрном, что лежат на полу в здании администрации.

Чувствовал ли Паркер хоть какую-то вину за произошедшее с Кимберли? Должен ли был?
Любой другой человек ответил бы утвердительно, да, должен. Майк сам того не желая втянул в водоворот смерти всех, кто был ему близок и дорог. Теперь ещё и Гарнер выгребает. Он долго боролся с гнетущим чувством вины стоя у могил родителей, он не смог отомстить убийцам и вот именно душило больше всего. С Кимберли всё иначе, она попала под раздачу случайно, вовсе не по его вине. Так уж получилось, что кто-то принял девчонку за Риту. Вот если Гарнер погибла сегодня, Майк бы несомненно сожрал себя за это. Но только потому что не смог вытащить её из дерьма. Да, все верно. Любой мозгоеб в мягком кресле берущий за сеанс психотерапии по триста баксов в час сказал бы, что Майк Паркер строит эмоциональную оборону и умело отрицает факт своей вины. Но Паркер с ним бы не согласился.

6226
https://i.imgur.com/HHP8QWO.gif https://i.imgur.com/wchyMMh.gif

1
+
профильлсe-mailцитировать
32024-02-26 20:30:56
KIMBERLEY GARNER
яхонтовая пздц
Kimberley Garner
кимберли гарнер, 19
меркантильная дрянь
сообщений: 738 репутация: + +909 деньги: 150$
активен
Колотит. Трясет, сука, как припадочную в приступе. Кимберли хочется списать всё на пронизывающий мороз, проникающий сквозь промокшую одежду, неприятно липнущую к тщедушному телу, но она не может лгать себе — потому что не ощущает, ни холод, ни ветер. Не ощущает вообще нихуя! Всё кажется нереальным. Фальшивым. Она будто бредёт по голограмме. Видит ветви, покачивающиеся от дуновений; замерзающие капли влаги, собирающиеся на них; осклизлую почву, стремящуюся сохранить каждый сделанный ими шаг в своей трясине. Видит, но не воспринимает. Как будто кто-то изолировал её от мира, поместив в вакуум, оставив только дрожь, поднимающуюся изнутри, резонирующую в птичьих косточках, эхом разносящуюся по разуму, отравленному произошедшим.
Соберись, тряпка, мысленная пощечина оказывается неэффективной. Гарнер не отказалась бы сейчас от настоящей. Возможно, боль поможет прийти в чувства, взять себя в руки, переключиться от воспоминаний, повторяющихся снова и снова, как заевшая плёнка. Сама она явно не справится с этим. Понимает, что просто не сможет совладать с тем, что отвратительно копошиться и переваливается внутри, стремясь найти выход — эмоции, неприглядные во взвинченной гипертрофированности.
Кимберли молчит, поджимая разбитые губы, саднящие от натяжения тонкой кожицы, стараясь не поддаваться им. Последнее, что сейчас нужно, так это малодушная истерика. Нельзя себе её позволять. Она лишит последних сил.
Кимберли обхватывает субтильные плечи, растирая их грязными озябшими ладонями. На шуршащей ткани ветровки остаются багряные разводы. Кровь. Чужая. Не её. Ей казалось, что она должна быстрее свернуться, подсохнуть и перестать мазаться, но … рассеянный взгляд опускается на руки, отнятые от одежды, которую теперь придётся сжечь. К горлу подступает желчный ком, а желудок сводит судорогой. Гарнер сдерживается, чтобы не блевануть от перенапряжения и потрясения, надломившего её.
Она убила человека. Он … он вынудил её. Ей пришлось. Вопрос выживания ещё никогда не становился настолько острым и бескомпромиссным: либо ты, либо тебя — никаких надуманных полумер и серых зон. Никакой возможности обойтись малым злом, избежав необходимости замараться лично. Кимберли поступила правильно! Мозг твердит, что так и следовало, но почему тогда её буквально выворачивает наизнанку?
Тело не слушается. Ноги передвигаются еле-еле. Цепляются за выступающие корни деревьев. Гарнер заметно пошатывает. Ей следует быть внимательнее, смотреть, куда прёт, но взгляд к широкой спине Майка устремляется. Впивается в него, словно иголка. Его спокойствие и безразличие раздражают её. Трансформируют страх в кипучую ярость. Это всё из-за него! То, через что Кимберли пришлось пройти, полностью его вина. Чокнутый сукин сын вляпался в опасную игру, утянув за собой прицепом. Её похитили, вывезли в какие-то глухие ебеня, избили и чуть не трахнули, только потому что когда-то их срисовали рядом с друг с другом. Да кто он вообще такой?
Она мажет под носом тыльной стороной ладони, морщится от боли, смотря исподлобья, точно дикий оскалившийся зверёныш, непонимающий человеческой речи. Все попытки Паркера выйти на контакт разбиваются об глухую стену её отчуждённости. Если Кимберли сейчас откроет поганый ротик, то следующая пуля из ствола Майка окажется между её глаз. Гарнер вдоволь насмотрелась, как он умеет обрывать чужие жизни. Своей рисковать не хочет совершенно. По крайней мере, точно не сейчас. Он нужен ей, чтобы выбраться отсюда.
Идея остановиться на ночлег выглядит глупой. Кимберли слишком напряжена и напугана, чтобы здраво оценивать потребность в отдыхе и восстановлении сил. Опасность мерещиться ей за каждым блядским углом. Что если их выследят? Ворвутся в здание и перестреляют к чертовой матери …
Хочется возразить, но по тону Паркера понятно, что он уже всё решил и на хую вертит любые пререкания. Ей приходиться сглатывать копящийся на кончике языка язвительный яд, точно сперму проститутке. У Кимберли с доверием проблемы, но извилин достаточно, чтобы осознавать — Майк больше шарит. Она уже едва перебирает ногами, а дальше будет только хуже. Если сейчас не набраться сил, то станет обузой, от которой легче избавиться.
Двухэтажная кирпичная постройка вырывает её сознание из транса. Кимберли оглядывается по сторонам, пока Паркер сносит дверь. В наступившем мраке невозможно оценить по достоинству красоту местности. Да и она, признаться, не ебаный ценитель удобств. Крыши над головой, укрывающей от непогоды, вполне достаточно, чтобы чувствовать себя лучше. После подвалов и подворотен, где ей приходилось обитать, здесь просто президентские апартаменты.
Дождавшись, пока Майк даст отмашку, что внутри безопасно и нет никого, Гарнер заходит внутрь.
Глаза, привыкшие к темноте, выхватывают скудность внутренней обстановки, первым делом замечая подкопчённую каминную арку. На коже, как по команде, проступают мурашки. Только сейчас она понимает, насколько продрогла, и нуждается в тепле, чтобы обсохнуть и согреться. Нужно развести огонь, даже если дым из трубы может привлечь внимание преследователей …   
Бля, Кимберли щипает предплечье, чтобы перестать запугивать себя догадками. С чего она вообще взяла, что их кто-то преследует? Майк убил тех мудил в чёрном. Черти давно дерут их в задницы на адском пепелище. Нет абсолютно никаких подтверждений, что с ними был кто-то ещё, но … она никак не может расслабиться и переключиться.
Её нервы на пределе, а командный тон Паркера только подбрасывает спичку в разлившийся керосин. Даже хорошо, что он решает разделиться, а то ещё мгновение наедине с ним и случился бы взрыв. Держать язык за зубами становится всё тяжелее и тяжелее, ведь Кимберли не перестаёт себя накручивать. Этот процесс уже не остановить. Гарнер лишь отсрочивает неизбежное, направляясь на кухню, будто послушная собачонка по команде хозяина. Ей требуется время, чтобы справиться с отупляющим оцепенением.
Вспомогательная пристройка выглядит удручающе. Здесь явно давно никого не было. Чехлы на мебели, призванные защитить ту от пыли и внешних загрязнений, сами покрыты какими-то пятнами. Маслянистыми на ощупь. Кимберли не отказывает себе в удовольствие потрогать их, и порывисто сорвать, чтобы справиться с психическим напряжением. От её резких движений опрокидывается стул, задетый локтем. По затихшему в забвении кемпингу разносится грохот. Он звучит оглушительно, резонируя от каменных стен и высоких потолков. Гарнер чертыхается. Сплошное ублюдство. Подняла шум, так еще и нервом ударилась. Больно, пиздец.
— Сука, сука, сука, — тростинка, переломившая хребет слону. Терпение лопается, как резинка на трусах стриптизерши. Кимберли пинает стол подошвой ботинка, переворачивая его на пол. Ей насрать, что на шум может прибежать Паркер, размахивая пистолетом, готовый к очередной перестрелке. Насрать совершенно, что поднимает кипишь на ровном месте. Подумаешь, блять, локтем ударилась. Да это меньшая из свалившихся на неё куч дерьма вообще. Затишье перед штормом оказывается недолгим.
Что там Паркер просил сделать? Поискать пожрать? Сейчас, мать вашу, поищет!
Она открывает дверцы на шкафах так, будто пытается оторвать их нахуй, и хлопает ими, закрывая обратно. Шумовой фон на кухне напоминает потасовку. Складывается впечатления, что в отдельно взятой комнате начался ураган. Кимберли неустанно бубнит себе что-то под нос. Она сомневается в наличие еды, однако направляется к небольшой кладовой. И, о чудо, на полках обнаруживаются какие-то жестяные банки. Консервированная фасоль, тушенка с нечитаемым сроком годности, какая-то херня в томатном соусе — Кимберли стелет на пол одно из сдернутых покрывал, сгребая всё с полки. Тащит за собой волоком, поднимает пыль, возвращаясь обратно в большую комнату с камином.
Паркера пока что нет. Ну и похуй. Даже если он свалил, её не ебёт вообще. Внутри всё бурлит, как в жерле вулкана. Сердце трепыхается в груди, а щеки горят от прилившей к лицу крови. Она срывает с себя ветровку, швыряя её в пустой камин. Чем, блять, не сырьё для растопки, а?
— На что пялишься? — то, что на неё таращатся со стороны, Гарнер чувствует безошибочно. — Какие-то проблемы? — по взвинченным интонациям голоса, вполне понятно, что она пытается доебаться на ровном месте. Ей хуево, а значит — хуево должно быть всем. Мужикам не понять, это чисто бабское. А Кимберли, на минутку,  девочка, хоть и ведёт себя как хуелыга с района 24/7.
— Нравится кровоподтёк? — в темноте не видно, поэтому Гарнер подходит к Паркеру ближе, чтобы тот мог разглядеть хорошенько. — Благодаря тебе получила. Может, скажешь, какого хуя? Кто это был? Да и кто ты сам, твою мать, такой? — сейчас не время и не место выяснять отношения, но плотину прорвало. Всё дерьмо, что Кимберли усиленно сдерживала всю дорогу, хлынуло наружу.
— Куда ты исчез, когда у Псов начались проблемы с федералами? Всё это как-то связано? Меня чуть не грохнули, спутав с какой-то гребанной Ритой. Не думаешь, что я имею право знать, какого хрена вообще происходит?
Она толкает Майка ладонями в грудь так, будто действительно верит, что способна сдвинуть этот монолит с места. Ей жизненно необходимо избавится от эмоций, перекинуть их на кого-то ещё, иначе просто ебанётся.

9081
1
+
профильлсe-mailцитировать
42024-02-29 19:16:09

MIKE PARKER
no limit overdrive
Mike Parker
МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ
аромат неотвратимости
майк паркер, 39
бери от жизни все и сразу, завтра может не наступить.
сообщений: 875 репутация: + +1091 деньги: 770$
Именно этого Майкл и боялся. Истерики.
Он просто не знает как себя вести в такой ситуации, когда шквал эмоций переполняет девчонку и она орёт, требуя ответов. Паркер понимает её отчаяние и боль сейчас, Гарнер только что застрелила одного из своих похитителей, чтобы спасти им обоим жизнь. И это был не случайный выстрел, она нажала на спусковой крючок осознанно, подчиняясь инстинкту самосохранения.
Всех, абсолютно всех ломает первое совершенное убийство и не важно в какой ситуации это случилось. Потом это отпускает, становится привычным. Разум строит линии обороны, отгораживается от эмоций, переводит чужую насильственную смерть из недопустимого в разряд возможных, а потом и необходимых событий. Но это будет значительно позже. А сейчас Кимберли ещё в шоке.
Она стоит перед ним полуголая, в мокрой прилипшей к тощему телу кофте с порванным воротом. Ткань обтягивает острые плечи и грудь, и узкие джинсы лишь подчёркивают её худобу. Она не кажется беспомощной или растерянной, скорее наоборот эта её хрупкость вместе с потоками ярости делают её сейчас острее ножа. Паркер подумал, что будь в её ладони оружие, она бы пустила его в ход. Сейчас Гарнер просто комок злости и боли.
Грязные ладони в чужой крови бьют его в грудь со всей силы, она толкает его и снова бьёт, вкладывая всю силу и переполняющие эмоции. Она как волна налетает на бетонный причал на берегу моря и разбивается об его незыблимость и хладнокровие - Майк лишь молча отшатывается назад, принимая все эти удары. Уж пусть лучше так, чем молчаливая истерика или  бабские сопливые рыдания, думает Паркер после очередного удара.
Будь на месте Кимберли мужик, Майк бы залепил сейчас пару отрезвляющий затрещин так чтобы сразу оборвать этот неконтролируемый поток эмоций. Но он просто не решается это сделать. Боится сделать ещё хуже и доломать девчонку. Ему искренне жаль Гарнер, потому что чувство вины за произошедшее с ней никуда не делось. Она стала убийцей по его вине.
Ебаные эмоции, ебаная ситуация. Он сам закипает, сжимает кулаки заставляя себя не отвечать агрессией на агрессию, молча морщится от тычка острого кулака в свою скулу, немного отворачивается и сжимает челюсти. Опять врать, опять выдумывать на ходу какие-то отмазки. Как же это заебало.
Слишком много вопросов она задаёт, на которые он не может и не хочет давать прямые ответы. Но Майкл понимает что должен что-то ответить ей хотя бы потому что она вытянула “выигрышный” билет вместо Риты в этой ебаной лотерее смерти.
Надо как-то погасить этот шторм, потому что это раздражает его самого, а Паркер не любит терять контроль над собой. Эмоции всегда губительны. Можно дождаться пока она утихнет сама, упадёт на пол без сил, но он теперь не ждет. Минутная растерянность прошла.
Распаленная тем, что он не отвечает, Кимберли снова пробует ударить его в подбородок, но в этот раз Паркер ловит ее кулак, потом хватает вторую занесенную для удара руку и дёргает к себе. Попытки сопротивления он гасит в зародыше, заламывает тонкие руки, без стеснения пользуясь грубой силой и своим превосходством в весе и росте. Потом обхватывает за плечи плотно прижимая к себе спиной. Несколько секунд она трепыхается в хватке и Майк встряхивает её так, что у неё лязгают зубы.
Даже через одежду он чувствует, насколько она замёрзла и как дрожит телом то ли от холода, то ли от страха, то ли от всего сразу. Кимберли ледяная и мокрая, жёсткая и напряжённая как камень,  часто дышит и движения её рёбер передаются ему. Спутанные влажные волосы пахнут табаком и дымом, а кожа потом и дешёвым парфюмом.
-Мне не нравится твой синяк. - он прижимается к её спине, наклоняется и по-борцовски плотно держит свою щеку возле её щеки, зная что прошаренная уличная сучка может ударить затылком назад себя и раскровить ему нос.
Близость её тела и попытки сопротивления совершенно внезапно давят не на те кнопки в разуме, включая неуместную сейчас программу поведения.
Ему больше нравятся синяки на её заднице, а перед глазами недавняя картина в таком же тёмном помещении и её голый зад с красными отпечатками ладоней.
-Черт… блядь… - он вздохнул чуть глубже обычного, злясь на себя. Вспышка насилия и стрессовый адреналин заводят его помимо желания.
-Я не пропал, просто вынужден был скрыться. Так надо было.
Теперь Паркеру хочется согреть Гарнер, поглотить холод её кожи, согреть собой чтобы она прекратила дрожать и вырываться.
-Если я скажу тебе кто я такой и почему эти мудаки пришли за мной, тебе придётся бегать всю оставшуюся жизнь и будет она очень и очень короткой в таком случае. Эта Рита - моя племянница, она последняя оставшаяся в живых родня. Остальных уже убили. Мать и отца, брата и сестру. Они бы и тебя убили считая, что ты Рита. И поверь, до сих пор кто-то так считает.
Паркер ослабил хватку, продолжая всё равно обхватывать Кимберли и прижимать к груди. Он всё ещё ждёт какой-то внезапности от девчонки и готов ко всему.
-Всех кого мы и сегодня убили, такие же мрази, как я сам. Наёмники. - Майк намеренно говорит “мы”, подчёркивая причастность Гарнер. - Скорее всего просто перекупили контракт и работали как охотники за головами. Хотели срубить бабла по быстрому.
Паркер разжал кольцо рук, отпуская Кимберли из захвата, потом взял её руки своими и поднял ладонями вверх. В темноте ни хрена не видно, тусклый свет Луны едва освещал помещение через окно, но тем не менее пятна грязи и крови на коже казались заметными.
-Ты поступила правильно, Ким. Если бы ты - я бы сейчас лежал там с простреленной головой, а тебя бы пристрелили позже, возможно после того как наигрались бы с твоей жопой.
Майк говорит медленно, немного равнодушно роняя все эти жуткие слова, говорит намерено чисто и грамотно, без ублюдочных интонаций в голосе.
Сейчас он будто другой человек, тот самый что когда-то был офицером и работал на правительство.
Они стоят в темноте заброшенного домика в лесу, голодные, замёрзшие, безмерно уставшие. И лучше бы этого разговора никогда не было, но ничего уже не изменить. Как и не изменить сейчас желания Паркера сбросить напряжение дня хорошо известным способом.
-По телефону я бы мог сказать им, что ты не Рита и они зря теряют время. Но я пришёл. Так что не надо этих наездов больше, лады?

Мелкая дерзкая бродяжка вызывала в нём двоякие чувства. С одной стороны, она источник проблем, её трудно контролировать и предугадывать её действия, С другой стороны, она уже прошла школу жизни на улицах и сегодня сдала экзамены экстерном. Если её не сломала эта жизнь “до”, то теперь не сломает и “после”. Переварит, переживёт, зачерствеет. Её  можно многому обучить, думает Паркер,  прижимаясь к Гарнер всем телом и ощущая её дыхание и движение мышц. Мысли бежали быстро, варианты развития событий лишь множились и везде Гарнер оставалась его слабым звеном.
"Red Mountain" не отстанут, теперь и девчонка под их прицелом,  её и правда легко спутать с Ритой.
Кимберли можно оставить рядом. Научить, воспитать. Не в педагогическом смысле, конечно, ибо уличную кошку можно только приручить, но не сделать ласковой и породистой. Воспитать в другом смысле.
Может быть сказать ей правду?

7017
https://i.imgur.com/HHP8QWO.gif https://i.imgur.com/wchyMMh.gif

1
+
профильлсe-mailцитировать
52024-03-01 20:08:07
KIMBERLEY GARNER
яхонтовая пздц
Kimberley Garner
кимберли гарнер, 19
меркантильная дрянь
сообщений: 738 репутация: + +909 деньги: 150$
активен
Её накаляет до предела от бессмысленной злости. Шквал эмоции перекрывает потуги здравого смысла вернуть контроль над собственным телом. Кимберли плохо отдаёт отчёт в том, что делает и говорит в данный момент. Перед глазами отчётливо замирает фигура наёмника в чёрном. Она вновь видит, как та спазматически вздрагивает, и крениться, а на темной ткани проступает влажное кровавое пятно. Пистолет в её руках оттягивает мышцы. Становиться неподъёмным. Гравитация опускает его вниз. Тот падает с оглушительным грохотом, выскакивая из ослабевших пальцев. Густые ресницы, трепыхаясь, вздымаются кверху, выдавая испуг и шок, запечатлевший на сетчатке её голубых глаз человека, лишенного жизни — труп, оставленный ей.
Горло передавливает саднящий всхлип, сопровождающийся рваным вздохом. Кимберли переживает момент убийства, как будто в голове запустили повторную трансляцию. Безжалостные в своей правдивости слова Паркера сдирают тонкую пленку на ещё свежей ментальной ране, и та вновь начинает кровоточить. Заткнись. Она шумно тянет воздух носом. Тонкие закрылки раздуваются, пока губы поджимаются в тонкую, кривую нить, пытаясь не дать подбородку задрожать. Нет уж, Гарнер не станет реветь навзрыд, размазывая сопли по щекам, переживая о том, что натворила. Ей доводилось видеть Смерть во множестве обличий, просто на сей раз она сама стала её проводником.
Тогда, в проклятых доках, всё было похоже, но всё же — совершенно иначе. Убийство Блинка не задевало ни одной струны в душе Кимберли. Совесть не мучила её кошмарными ведениями, заставляющими соскакивать в ночи, покрываясь холодным липким потом. Ублюдок получил то, что заслужил, но мантия палача осталась накинутой исключительно на плечи Паркера. Она же удостоилась места стороннего наблюдателя, стоящего в первом ряду. Той тонкой черты, что отделала Гарнер от пропасти, падание в которую чревато невозвратом, ей казалось достаточным для того, чтобы сохранять рассудок на плаву. При любом стечение обстоятельств, она имела возможность выйти сухой из мутной воды: выступить свидетелем, жертвой, да хоть обвинителем … теперь же, вместе с Майком, Кимберли оказалась на одном и том же крючке, сорваться с которого в одиночку сил у неё не хватит …
Невозможность переступить через это проходится по мышцам разрядом электрического тока. Пальцы сами собой сжимаются в кулак. Неровно обрезанные ногти впиваются в кожу ладоней, оставляя алеющие отпечатки полумесяцев на нежной коже. Кимберли вскидывает лицо вверх. Значительная разница в росте заставляет её чуть вытянуть шею, чтобы заглянуть Паркеру в глаза. Что она рассчитывает в них увидеть? Сожаление, раскаянье, вину? Гарнер и сама до конца не способна осознать, какие потребности сейчас ею движут. Всё в голове смешалось и переплелось. Запуталось. Момент расправы выжгли на её подкорке раскалённым клеймом. Майк — это он во всем виноват!
Удар. Кимберли вскидывает кулак так быстро и резко, что до конца не понимает, куда направляет его. Вкладывает всю оставшуюся у неё силу. Костяшки отзываются болью, сталкиваясь с твердой поверхностью челюсти, но Гарнер не ощущает её. Она остается где-то на периферии, растворяется в чернильной тьме, обступившей их со всех сторон. В тусклом лунном сиянии, пробивающемся сквозь окно, Кимберли видит жалость, серебристым отблеском, мелькающую во взгляде Паркера, и это больше всего бесит её.
Как он смеет смотреть на неё так, будто она жалкая и беспомощная малолетка, нуждающаяся в незамедлительном утешении? Кто он такой, что позволяет себе столь откровенную насмешку? Именно, насмешку. Сочувствуют только слабым и убогим. Гарнер никогда не была и не будет такой. Она танцевала на горящих углях этой жестокой жизни, и те не смогли опалить её так, как взгляд Майка в одно чертово мгновение.
Она заносит кулак вновь. Раз ему так нравится делать вид, что он непрошибаемый, пусть тогда терпит, стоически цепляясь за самоконтроль. Мужская гордыня не позволит даже пальца её тронуть …
… ошибка.
Ему требуется всего пара секунд, чтобы обуздать Кимберли. Попытки вырваться только усугубляют ситуацию, расходуя оставшиеся силы. Она тщетно сопротивляется, порываясь освободить руки и вырваться из хватки, прижимающей спиной к груди Майка.
— Отпусти, — она не просит, а взвинчено требует, разгневанно выплевывая слово, будто команду дрессированному песику. Слова Паркера пролетают мимо ушей. Гарнер не слушает его вовсе, истерично дёргаясь, точно полудохлая рыбёшка, выдернутая на берег.
— Я сказала, отпусти! — жалкие требования вскриком отлетают от высоких потолков, эхом разносясь по полумраку пустынной комнаты. Кимберли сглатывает вязкую слюну, прикрывая пульсирующие веки. Рьяно пытается сохранить настрой, упрямо цепляясь за ярость, просачивающуюся, как вода сквозь пальцы, потому что боится признать, что ей приятно исходящее от него тепло.   
Её мышцы сковывает от напряжения. Позвоночник вытягивается. Округлые ягодицы ерзают по паху Майка через промокшую одежду. Она украдкой вдыхает запах его кожи. Он пахнет так же, как в ту ночь в мотеле — потом, грязью, кровью. Только вот терпкий аромат дешевого алкоголя, украденного из бара, заменил шлейф жжёного пороха. Кимберли перебирает в голове сравнения, и это помогает успокоиться, начать возвращать мыслительные процессы.
— Не держи меня за идиотку. Если скажешь, придётся бегать всю жизнь? — она усмехается, прыская себе под нос, но в этой ухмылке нет ничего, кроме холодной иронии и сарказма. — Мы уже повязаны. Думаешь, они оставят меня в покое? Если это были наёмники, то есть и заказчик. Ты пришёл за мной, а значит — я для тебя что-то значу. Любой, кто захочет тебя достать, провернёт подобный трюк вновь, — как никто другой Гарнер знает, что подонки не играют по правилам. Они выискивают слабые места и бьют по ним. Не гнушаются ничем и никем, лишь бы достигнуть намеченной цели. — Как только ты опять исчезнешь, меня достанут … в этот раз ты ответил на звонок, но нет никаких гарантий, что успеешь ответить на следующий …
Кимберли открывает глаза, смотря на выставленные перед ней руки. Кровь с ладоней почти стерлась. Она больше не мажет и не «обжигает», а только предательски напоминает о содеянном, усиливая и без того явную дрожь. Ей хочется смыть её, чтобы больше не видеть.
— Если ты ничего не собираешься мне рассказывать, то лучше прикончи сам, — её голос звучит бескомпромиссно и жёстко, подчеркивая серьёзность озвученных слов. — Останешься первым и единственным, кому досталась эта задница, — Кимберли стряхивает теплые и сухие пальцы Паркера со своих тонких запястий, пытаясь унять дрожь, поднимающуюся откуда-то из самых недр. Нет, её знобит не от холода, а от него ...
Сейчас не время для возбуждения, говорит мозг, но тело откликается против его наставлений. Кимберли изгибается в пояснице, теснее прижимаясь бедрами к Майку, слушая его глубокий вздох. Они хотят одного и того же, это становиться всё очевиднее.
— Без информации, мне конец, — ещё пару мгновений назад звенящий голос, теперь звучит приглушённо и томно. Гарнер произносит слова на выходе, тихо, продолжаясь настырно цепляться за ускользающую потребность докопаться до скрытой истины. Чтобы придумать, как себя обезопасить, как спрятаться, ей необходимо знать от кого.
— Просто подумай об этом, — её рука касается его бедра с внутренней стороны, поглаживает ладонью, нахально пробираясь к карману штанов, чтобы нырнуть пальцами вовнутрь.
— А пока нам нужно согреться, — Кимберли специально делает двусмысленный акцент на последнем слове, нащупывая кончиками пальцев его член. Дразнит, распаляет воображение, неспешно проводя по нему. Капитулируя перед превосходящей физической силой, Гарнер не придумывает ничего лучше, чем пойти окольным путём, играя на самом чувствительном, будто так получит шанс ослабить его бдительность.
— Так и знала, что найду у тебя зажигалку, — она вытаскивает её, самодовольно усмехаясь,  и косится в сторону камина. Необходимо развести огонь. Они слишком продрогли и промокли. Могут подхватить пневмонию. Им не мешает просушиться.
— Либо трахни меня, либо разведи огонь, — привычная грубость пытается перекрыть скачок в переменчивом настроении Кимберли. Минуту назад она кричала в неприглядной истерике, пытаясь выбить из него ответы, и вот уже готова сорваться с себя влажное белье, неприятно липнущее к телу и сковывающее движения.
Им действительно необходимо сконцентрироваться, но Гарнер никак не может выкинуть из головы образы из мотеля. Сердясь на себя зато, что ведётся на близость Майка, как похотливая сука, она отходит в сторону, кидая ему зажигалку, а сама наклоняется к покрывалу с едой. Вздёргивает его под грохот консервных банок, демонстрируя находку, и расстилает, чтобы было, куда им присесть у огня. Не хочется жопой пыль собирать.
Стоит пламени заплясать в кирпичном жерле камина, подсвечивая их рыжеватыми отблесками, Кимберли разувается, стягивает с себя кофту, кладя её поближе к оградительной решетке. На бледной коже виднеются отметины минувшей бойни, как будто синяки и ссадины складываются в летопись пережитого ей насилия. Гарнер недовольно разглядывает их, прикидывая, сколько потребуется времени, прежде чем они бесследно исчезнут, перестав напоминать о том, что приключилось здесь.
— Спорим, ты фантазировал обо мне, ебя Сойер, — она нахально улыбается, оборачивается к Паркеру, и, без толики стеснения, расстёгивает пуговицу и бегунок на молнии своих джинсов, неспешно стягивая их с бедер. Очередную издевку преподносит как стремление высушить одежду. Хотя они оба знают, что она ходит по тонкому льду ...

9431
1
+
профильлсe-mailцитировать
62024-03-11 02:34:15

MIKE PARKER
no limit overdrive
Mike Parker
МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ
аромат неотвратимости
майк паркер, 39
бери от жизни все и сразу, завтра может не наступить.
сообщений: 875 репутация: + +1091 деньги: 770$
Перемены в настроении Гарнер ничуть не удивляют, она сейчас просто средоточие противоречий и неожиданностей. Паркер конечно херовый эмпат, но все равно с пониманием списывает поведение Кимберли на стрессовую реакцию, попытку как-то загасить бурю эмоций, переполняющих ее. Как бы круто жизнь с ней не обходилась, до сегодняшнего дня ей вряд ли приходилось убивать другого человека глядя глаза в глаза. Взрослых мужиков порой ломает такое, а здесь девчонка…

Майкл уже не помнит свой “первый раз”, с тех пор прошло столько лет. Скольких он убил? Он и правда не мог назвать даже приблизительную цифру, но она явно перевалила за сотню за все эти годы. Осознание власти над жизнью и смертью других существ иногда дрочит ему разум перспективами словить нехилый кайф так, что даже привстает на самом деле. А безнаказанность, помноженная на ощущение превосходства лишь подливает бензина в огонь, обжигает удовольствием после следующего совершенного и подтвержденного убийства, Паркер не раз замечал за собой такое.
Да, это комплекс Бога, когда ты решаешь кому жить, а кому умирать. Поначалу это вроде пугает и отталкивает, прежнее твое воспитание и мораль восстают, ломают тебя как суку, навязывают искусственное чувство вины. Руки трясутся и совесть корчится, пытаясь убедить тебя, что ты мразь и ублюдок. Но потом словно прорывает эту плотину. И когда отпускаешь все свои эмоции, отнимать чужое становиться гораздо проще.
Это становится работой, приносящей доход.
И своеобразное нездоровое удовольствие.
Просто не все перешагнули этот рубеж и продолжаю держатся за моральные ориентиры, придуманные социумом для нас. Кимберли пока в их числе и, наверное, это правильно, думает Майк, прижимая к себе худое, но неожиданно сильное как стальной канат тело.
Ничего, привыкнет.

Она ещё вырывается, но уже слабее, дёргается в его хватке как зверёк, попавший в силки и тратящий последние силы на то чтобы освободиться.
Майк как-то подспудно удивляется собственному терпению в общении с Гарнер. Риту он бы сейчас успокаивал чисто по отечески, бережно, потому что она на самом деле слаба и беспомощна как обычная девочка - подросток.
Но в отношении Кимберли срабатывает совершенно другой инстинкт. Тем более что ее тело, плотно прижатое к нему сейчас предательски выдает ее желание. Движение бедер, напряжение ягодиц, беззастенчиво натирающихся о его пах взывают к внутреннему зверю, который уже распробовал эту плоть на вкус и теперь жаждал продолжения. Паркеру даже нравится такая обоюдная игра, где не нужно слов, где тело говорит само за себя, а эти откровенные грубые фразы с двояким смыслом лишь заводят сильнее. Нет, девчонка не ломается, не ждёт когда он возьмёт инициативу, она предлагает сама и это невероятно возбуждает Майкла. Такая откровенность и прямота в его вкусе.
В общении с противоположным полом Паркера всегда напрягает недосказанность и непонятные долгие эмоциональные игры, а с Гарнер все гораздо проще и понятнее. Майк четко понимает ее и себя сейчас. Наверное, перебить негативный эмоциональный всплеск после пережитого можно только другим не менее сильным, и все как раз движется в нужном обоим направлении.
Он снова возьмет ее.
Кривая усмешка скользит по губам, когда он слышит нарочито резкую фразу “прикончи меня”.  Да щас блядь, как же, хмыкает от про себя этой чисто детской категоричности. Надо отдать должное, Гарнер чётко просекла ситуацию и понимает, что теперь они в одной связке и на неё будут охотится так же как на него самого. Кажется истерика у девчонки почти закончилась, и Майкл рад этому.  Ну не готов он подтирать чужие сопли и слюни долго, он же не мать её Мать Тереза.
-Че, реально после меня ты никому не давала? - он недоверчиво переспрашивает, потом расцепляет руки и отпускает Кимберли из захвата.
С точки зрения Паркера слова о том, что он у нее первый и единственный претендент на задницу попахивают откровенным враньем, но он больше не комментирует это. Может и правда так.  Не все же бегут сразу блядовать едва лишившись целки.
Когда Кимберли начинает откровенно заигрывать, шаря руками в кармане и нарочито плотно обхватывая член, прижатый боксерами к животу,  Майк прячет довольную усмешку.  Ясно, что не зажигалку она там искала, хотя умело прикрылась находкой, мол пора бы развести огонь и согреться. Знала бы она, какой огонь сейчас разгорается в нем. Должна была почувствовать на ощупь.
Снова как и в тот раз, Майкл ощущает жар бездны, которая распахивается перед ним, рисуя заманчивые картины насилия и жёсткой ебли. Тогда в мотеле она отдалась ему без всякого сопротивления и позволила насытиться. Сама того не зная, Гарнер удовлетворила голод и скуку насильника, который всегда жил в нем, но вынужденно скрывался.
Именно это бесстрашие и отчаянность Гарнер, с которым она ласкала похотливого зверя-убийцу в его разуме и подкупили его тогда. С ней можно быть собой и она не испугается тьмы, в которую Майк уже окунулся с головой и не хочет выныривать.
Боль, насилие, грубость, кровь и грязь особенно привлекательны для него под соусом возбуждения. В обычной жизни его разум умело отключает это и жёстко контролирует  эмоции, но когда дело доходит до секса - шоры падают. Паркер прекрасно знает кто он, и как это квалифицирует уголовный кодекс и назначенный судом психиатр.
-Либо трахни, либо разведи огонь. - с плотоядной усмешкой он передразнивает ее фразу.
С небрежной ловкостью он поймал брошенную зажигалку, откинул крышку и чиркнул колесиком, выбивая язычок пламени и слегка освещая пространство перед собой. - А если я хочу  и то и другое сразу?
А я ведь хочу.
Несколько секунд он пристально смотрит в лицо Кимберли, расширенные зрачки, наблюдает за движением её плеч и колыханием груди. Язык тела не врет и Майк видит её готовность. И желание.

Присаживаясь на корточки возле чернеющего сажей зева камина, он набивает решетку бумагой, какими-то тряпками и дровами, которые нашел в кухонном пристрое. Мокрую куртку Гарнер с пятнами крови на рукавах Паркер предусмотрительно вытащил из камина. Кимберли швырнула ее туда на эмоциях, не подумав, что другой одежды у них нет, а до города ещё далеко. Март не очень-то жаркий месяц, в одной кофте далеко не уйти. Можно, конечно, завтра раздеть трупы, но потом дольше уговаривать ее надеть эти шмотки. Крови на них будет поболее, чем на её куртке сейчас.
Ему не хочется разрушать хрупкую атмосферу покоя и предвкушение разрядки долгими объяснениями кто он и во что ввязался и невольно втянул ее за собой в дерьмо. Но Майк понимает, что обман или полуправда не помогут. Он хочет донести донести до Гарнер большой объем информации простыми словами, но пока не знает как это сделать. Мысли все равно крутятся совсем в другой плоскости, все больше и больше фокусируясь на “здесь и сейчас” и “хочу и возьму”.
Разгоревшийся огонь быстро наполняет помещение живительным теплом и согревает. Камин сейчас единственный источник света, и пляшущие языки пламени отражаются рыжим всполохами чертовщины в зрачках Кимберли, когда она начинает раздеваться. На роль стриптизерши она ещё не годится, но все ее движения максимально откровенные и развратные.
Огонь освещает голое тело, ссадины и темные пятна синяков на бледной коже, но Паркер будто не замечает этих следов чужой жестокости. Или они ему привычны и он игнорирует то, что других бы оттолкнуло.
Нарочито грубые слова о ебле заводят даже больше, чем острые соски Кимми, стимулируют низменные инстинкты, быстрее достигают цели, вызывая у него эрекцию. Это как своеобразная словесная дрочка. Похоже Гарнер точно знает это или ее саму точно так же возбуждает мат и пошлые фразочки.
-Хочешь правду? - Паркер взялся за пряжку ремня на джинсах, дёрнул его расстегивая одним длинным движением и выдерживая из шлевок. Он не спускал с фигуры Кимми напряженного взгляда.
Толстовка и футболка полетели к огню сушиться неаккуратным комком, понятно что не высохнут в итоге, но сейчас уже похуй.
-Мы не ебались с Соейр. - Паркер расстегивает только первую пуговицу на ширинке. В джинсах уже тесно, но он не спешит, потому что хочет, чтобы остальные расстегнула Кимберли. Обычно ему нравится, как проститутка стоя на коленях делает это сама, дразня легкими прикосновениями, а потом берет в рот.
-Эта сука не давала мне, потому что была замужем. - сейчас он говорит лишь часть правды, немного упрощает и укорачивает историю. Так проще понять.
- Она федерал, а вовсе не журналистка, и работала под прикрытием. Так что после “Рейкерса” я разгружал яйца только в шлюшарнике у Пэм, потому на тебя тогда залез голодным. Прямо как сейчас.
Паркер пожирает взглядом голые сиськи Гарнер. Не скрывая возбуждения, он положил ладонь на выпирающий через ткань джинс хер и сжал его, потёр поддерживая стояк.
-Да, после мотеля я часто дрочил на тебя в душевой. - Майк снова говорит как подонок, нарочито примитивно с матом и сленгом как обычный уголовник.
Он приблизился к Кимберли, подхватил ладонями сиськи и сжал их.
- Представлял нас на том диване в твоей конуре с плакатами. И тебя с раздвинутыми ногами и растраханными дырками.
Он хмыкнул, вспоминая свои мысли и животные желания сношаться с Гарнер снова и снова.  Потом одна ладонь скользнула вверх по её острому плечу, вдоль шеи на затылок, сгребая влажные волосы в кулак и оттягивая голову назад. Он приблизился к ее горлу так будто собирался вцепится зубами в её глотку, шумно дыша втянул в ноздри терпкий аромат её кожи и пота, широко лизнул шею и подбородок, разбитые припухшие губы.
-Я наёмник, военный преступник в международном розыске.
Сильным движением Паркер резко развернул Кимми к себе спиной,  тесно прижался пахом, елозя и вжимая наряженный хер, стиснутый джинсами, в её круглые ягодицы. Горячо дыша ей шею, он продолжал рассказ как-то равнодушно и буднично, словно читал ей скучную книгу.
-Когда-то давно я работал на большую правительственную  организацию, верил в свою правоту, горел рвением, жил идеей.
Держа в крепкой хватке её волосы и прижимая к себе горячее голое тело, второй рукой Паркер провёл по животу Гарнер, нагло по хозяйски опустился ниже, добрался до промежности.
Жёсткие шершавые пальцы жадно скользнули между ног, зарылись в курчавые волоски на лобке. Ещё одно движение глубже и дальше, и он ощутил горячую скользкую влагу на пальцах. Средний палец, что всегда изображает киношный “фак” погрузился в её ещё тесную щель сразу на всю длину.
Голым животом и грудью прижимаясь к девчонке, Майкл ощущает дрожь возбуждения в её теле, шумное рваное дыхание. Её кожа кажется обжигающей, его самого распирает жаром, от тесного прикосновения он взмок. Испарина течёт по вискам, грудь и живот вспотели и Паркер не знает то ли это внутренний жар, то ли пламя в камине так прогрело помещение.
-Но потом меня списали со службы. И я стал убивать людей за деньги, работал в разных странах. Чёрные, белые, муслимы, католики, плохие люди и просто те, кто оказался не в то время не в том месте. Мне было похуй.
Грубо и жадно лаская её тело, ритмично двигая пальцами в глубине горячего влагалища и ощущая как оно послушно поддается, Паркер продолжал. Он старается говорить спокойно, но получается плохо, он и сам дышит часто и поверхностно.
-В “Райкерсе” я ждал этапирования в военную тюрьму штата, когда на меня вышли федералы вместе с этой Соейр и предложили сделку - я помогаю им пасти “Адских псов” и их сделки с оружием, а потом мой арест и срок аннулируют. Я согласился. Но по ходу федералы наебали меня, и охотники за беглыми преступниками сели мне на хвост.  Потому мы здесь  в лесу, они мертвы и я не знаю, что будет дальше.
Майк говорил правду сейчас. Он не знает, что будет с ними завтра. Но пока это отходит на второй план, сейчас будоражит совсем иное.
Он отпустил из хватки растрёпанные волосы и толкнул Гарнер ближе к огню камина, заставил упереться ладонями в закопченную кирпичную кладку нагретой стены. Звонко врезал по заднице ладонью, потом тут же жадно сжал покрасневшие ягодицы.
-Ты трахаешься с убийцей, Ким. Не страшно?